Многобожие

[Райдэн]

...

— Надеюсь, вас не оскорбит мой вопрос, но что

возвышенного в многобожии?

— Современные люди не понимают, что это такое

на самом деле. Даже в античные времена суть многобожия открывалась только посвященным в мистерии.

Но покойный князь владел древней книгой, которая

раскрывала секрет — она сохранилась в единственном

списке и была приобретена им в одном итальянском

монастыре. По преданию, книгу написал сам Аполлоний Тианский.

— И что там было сказано?

— Во-первых,там опровергалась доктрина сотворения мира.

— Каким образом?

— Дело в том,что эта причудливая теория, заразившая западный ум множеством диких представлений, основана исключительно на аналогиях с жизнью крупного рогатого скота, за которым тысячелетиями наблюдали наши предки. Неудивительно, что у них

возникла идея о сотворении. Удивительно другое —

эти представления до сих пор лежат в фундаменте всего здания современной духовности...

— Простите, —сказал Т., - но я не могу взять в

толк, при чем здесь крупный рогатый скот.

— Скоты оплодотворяют друг друга, а затем рождается новое животное, для существования которого уже

не требуется, чтобы его, так сказать, зачинали секунда

за секундой. Перенеся это наблюдение на высшие

сферы, люди древности решили, что и там действует

тот же принцип. Есть подобный зачатию момент творения, в котором участвует божество-гермафродит,

оплодотворяющее само себя. Они назвали это «сотворением мира». А дальше, после родов, мир существует

по инерции — поскольку он уже зачат и порожден.

— Никогда не думал, что подобное воззрение связано со скотоводством.

— Видите, —сказала княгиня, — концы упрятаны

так глубоко, что никому и в голову не приходит эта

простейшая мысль.

— А как видели сотворение мира последователи

многобожия?

— Они считали,что творение происходит до сих

пор — непрерывно, миг за мигом. В разное время нас

создают разные божества — или, выражаясь менее

торжественно, разные сущности. Если сформулировать доктрину многобожия совсем коротко, боги постоянно заняты созданием мира и не отдыхают ни минуты. Ева ежесекундно возникает из ребра Адама, а живут они в Вавилонской башне, которую непрерывно перестраивают божественные руки. Древние пантеоны богов - просто яркая, но недоступная профану метафора, в которой запечатлено это откровение...

—Мне трудно поверить, — сказал Т., — что эллины строили такие причудливые мистические теории. Насколько я представляю, они были простыми и солнечными людьми. А во всем этом чудится нечто математическое, немецкое. Или даже иудейское.

Княгиня улыбнулась.

— В духовных вопросах, граф, «несть ни иудея, ни

эллина». Как это говорил один веселый иудей в те времена, когда эллины еще были... Отчего вы не едите

щуку?

— Я стараюсь придерживаться вегетарианской диеты.

— Если вы небудете кушать, — сказала княгиня

Тараканова игриво, — я замолчу.

Т. улыбнулся и взял рыбный нож.

— Продолжайте,прошу вас, — сказал он, придвигая к себе тарелку. — Вы не сказали, как именно боги

создают нас. Они трудятся над нами все вместе? Или

по очереди?

— Имеет место и то, и другое.

— Не могли бы вы пояснить на примере?

— Попробую. Вот представьте себе — некий человек зашел в церковь, отстоял службу и испытал

религиозное умиление. Дал себе слово всегда быть

кротким и прощать обидчиков... А потом отправился

гулять по бульвару и наткнулся на компанию бездельников. И один из этих бездельников позволил себе нелестно выразиться о фасоне панталон нашего героя. Пощечина, дуэль, смерть противника, каторжные работы. Неужели вы полагаете, что у всех этих действий

один и тот же автор? Вот так разные сущности создают

нас, действуя поочередно. А если вы представите себе,

что и в церкви, и во время прогулки по бульвару, и особенно в каторжном заточении наш герой то и дело думал о плотской любви в ее самых грубых и вульгарных формах, мы получим пример того, как разные сущности создают нас, действуя одновременно.

Т. кивнул.

—Я думал о чем-то подобном применительно к

смертной казни, — сказал он. — Она лишена смысла

именно потому, что несчастный, на которого обрушивается кара, уже совсем не тот человек, что совершил

преступление. Он успевает десять раз раскаяться в содеянном. Но его вешают все равно...

- Вот именно, —сказала княгиня Тараканова. - Неужели тот, кто убивает, и тот, кто потом кается— это одно и то же существо?

Т. пожал плечами.

— Принято говорить, что человек переменчив.

— Покойный князь хохотал, когда слышал эти слова. Человек переменчив... Сам по себе человек не более переменчив, чем пустой гостиничный номер. Просто в разное время его населяют разные постояльцы.

— Но это все равно один и тот же человек. Просто

в ином состоянии ума.

— Можно сказать и так, — ответила княгиня. —

Только какой смысл в этих словах? Все равно что глядеть на сцену, где по очереди выступают фокусник, шут и трагик, и говорить — ах, но это все равно один и тот же концерт! Да, есть вещи, которые не меняются — зал, занавес, сцена. Кроме того, все номера можно

увидеть, купив один входной билет. Это позволяет

найти в происходящем непрерывность и общность. Но

участники действия, из-за которых оно обретает смысл

и становится зрелищем, все время разные.

— Хорошо,— сказал Т., — а боги занимаются

только представителями благородных сословий? Или

простым людом тоже?

— Вам угодно шутить, — усмехнулась княгиня.

— Нет, я вполне серьезен. Как, например, боги создают своим совокупным усилием какого-нибудь пьяного приказчика из лавки?

Княгиня немного подумала и сказала:

—Если, например, приказчик из лавки поиграл на

балалайке, затем набил морду приятелю, потом продал

балалайку старому еврею, сходил в публичный дом и

пропил оставшиеся деньги в кабаке, это значит, что

приказчика по очереди создавали Аполлон, Марс,

Иегова, Венера и Вакх.

Т. посмотрел в окно, за которым висели невозможно далекие, словно высеченные из мрамора облака.

— Вы говорите интересные вещи, — сказал он. —

Но что же в таком случае мы называем человеком?

— Это brochet tarakanofF, — ответила княгиня. —

Щука по-таракановски. Именно мистерию человека и

символизирует наше фамильное блюдо.

Т. перевел взгляд на рыбного дракона. Прислуживающие за столом лакеи в туниках с серебряным шитьем уже почти полностью разделили его на элементы.

— Щука по-таракановски — очень необычное блюдо, — сказала княгиня с гордостью. — Она делается из

нескольких крупных рыб, незаметно соединенных вместе. В результате получается дракон.

— А из чего сделаны его лапки?

— Из угрей.

— А эта зеленая шерстка?

— Укроп.

Дракон действительно был сделан с большим мастерством — невозможно было заметить место, где одна рыбина соединялась с другой. Он кончался замысловато изогнутым рыбьим хвостом, а начинался щучьей головой с широко разинутой пастью: эта голова была гордо поднята вверх и украшена кавалерийским плюмажем из зелени и полосок цветной бумаги.

— Посмотрите, — продолжала княгиня. — С первого взгляда кажется, что перед нами настоящий дракон — так уверяют чувства. Но на самом деле это несколько разных рыб, которые при жизни даже не были знакомы, а теперь просто пришиты друг к другу. Куда

ни ткни дракона, всюду будет щука. Но все время разная. Первая, так сказать, плакала в церкви, вторая стрелялась на дуэли из-за панталон. А когда невидимые повара сшили их вместе, получилось создание, которое существует только в обманутом воображении — хотя воображение и видит этого дракона вполне

ясно...

— Я понял вашу мысль, — сказал Т. — Но вот вопрос. Кто создает богов, создающих нас? Другими словами, есть ли над ними высший бог, чьей воле они подвластны?

— Князь считал,что мы создаем этих богов так же,

как они нас. Нас по очереди выдумывают Венера,

Марс и Меркурий, а мы выдумываем их. Впрочем, в

последние годы жизни князь полагал, что сегодняшнее

дьяволочеловечество создают уже не благородные боги

античности, а хор темных сущностей, преследующих

весьма жуткие цели.

— Допустим, я соглашусь и с этим, — сказал Т. —

Но остается главный вопрос. Для простого человека —

а я полагаю себя именно таким — в вопросах веры

важна не доктрина, а надежда на спасение. Древние

верования, изобретенные пусть даже и скотоводами,

дают ее. Человек верит, что у него есть создатель, который будет судить его и возьмет затем в вечную жизнь.

И откуда знать, может быть, за гробовым порогом эта

наивная вера действительно способна помочь. А какое

утешение дает душе многобожие, которое исповедовал

ваш супруг?

Княжна Тараканова прикрыла глаза, словно припоминая что-то.

- Покойный князь говорил об этом тоже, — сказала она. - Боги не творят нас как нечто отдельное от себя. Они просто играют по очереди нашу роль, словно разные актеры, выходящие на сцену в одном и том же наряде. То, что принято называть«человеком» — не более чем сценический костюм. Корона короля Лира, которая без надевшего ее лицедея останется жестяным обручем...

—Спасение души, судя по всему, вас не заботит.

Княгиня грустно улыбнулась.

— Говорить о спасении души, граф, можно только

в те минуты, когда нашу роль играет сущность, озабоченная этим вопросом. Потом мы пьем вино, играем в

карты, пишем глупые стишки, грешим, и так проходит

жизнь. Мы просто подворотня, сквозь которую движется хоровод страстей и состояний.

— А способен ли человек вступить в контакт с порождающими его силами? — спросил Т. — Общаться с

создающими его богами?

—Отчего же нет. Но только в том случае, если его

создают склонные к общению боги. Любители поговорить сами с собой. Знаете, как маленькие девочки, говорящие с куклами, которых они оживляют собственным воображением... Почему вы так побледнели? Вам душно?

Но Т. уже справился с собой.

— Вот теперь понимаю, — сказал он. — Но ведь

это... Это совсем безнадежный взгляд на вещи.

— Ну почему. Одушевляющая вас сущность может

быть полна надежды.

— А как же спасение?

— Что именно вы собираетесь спасать? Корону короля Лира? Сама по себе она ничего не чувствует, это просто элемент реквизита. Вопрос о спасении решается в многобожии через осознание того факта, что после спектакля актеры расходятся по домам, а корону вешают на гвоздь...

— Но ведь у нас всех, — сказал Т., — есть постоянное и непрерывное ощущение себя. Тот, что я — это именно я. Разве не так?

— Об этом князь тоже частенько рассуждал, — ответила княгиня. — Ощущение, о котором вы говорите,

одинаково у всех людей и по сути есть просто эхо телесности, общее для живых существ. Когда актер надевает корону, металлический обод впивается ему в голову. Короля Лира могут по очереди играть разные

актеры, и все будут носить на голове холодный железный обруч, чувствуя одно и то же. Но делать вывод,

что этот железный обруч есть главный участник мистерии, не следует...


Пелевин

"Время t"

@темы: творение, Пелевин